«МЫ ПРЯТАЛИ МОГИЛУ ПЭНА ОТ ФАШИСТОВ»
Накануне Радоницы корреспонденты «ВП» отыскали свидетельницу похорон Юрия Пэна – знаменитого живописца, родоначальника витебской художественной школы, первого учителя Марка Шагала. Ветеран труда, малолетняя узница фашизма Елизавета Максимовна МАКАРОВА (на фото) живет буквально возле самой могилы великого художника – его захоронение на Старосеменовском кладбище находится метрах в ста от ее дома по улице 9-й Полоцкой. Сейчас очевидице 84 года. А тогда, в марте 1937-го, когда заслуженный еврейский художник, основавший в нашем городе первую частную школу рисования и живописи, был зверски убит в своем доме (до сих пор загадка: кто это сделал – родственники или спецслужбы), Лизе было десять. Детские впечатления – самые яркие, и Елизавета Максимовна и сейчас хорошо сохранила в памяти все подробности того траурного для Витебска дня. Перепроверив даты в рассказе этой женщины, 48 лет проработавшей главным бухгалтером, я поняла: зря старалась – люди этой профессии даже в преклонном возрасте в цифрах не ошибаются! Пэна хоронили с почестями «На похоронах Пэна было очень много людей. И много венков… Хоронили его с почестями. Было уже довольно тепло, и, хорошо помню, что мы, дети, прибежали на кладбище босиком. Тогда, в 1937 году, оно еще не было таким захороненным. Холмики, большие березы… Это кладбище было для нас чем-то обыденным, привычным, мы на нем выросли. Прибегали сюда играть, а иногда и убирать, нам даже копеечку какую-то за это платили. В 1941-м мне было уже 14 лет. В войну за могилкой Пэна никто не ухаживал. Венки убрали, и был просто холм, без ограды. Могила заросла сиренью. И вдруг кладбищем заинтересовались фашисты. Почти на каждой могилке они воткнули в землю металлические таблички с номерами. Что это означало, я не знаю. Может, они так обозначали захоронения немцев, своих соотечественников? Но на могиле Пэна номера не было. И мы с местной детворой решили спрятать от фашистов могилу художника. Забросали его холмик разным хламом – листьями, сучьями. Укрыли как умели – что еще могли сделать дети?.. 5 марта 1944 года меня с родителями (братья были на фронте) угнали в Германию. Жили мы в рабочем лагере в Баварии. И я, 16-летняя девчонка, разгружала вагоны с углем на железной дороге. В лагере мы пробыли год, а 6 апреля 1945 нас освободили американцы. И в августе мы вернулись в Витебск. Сейчас говорят: бывшим узникам в Германии сегодня было бы жить лучше. Но ни за какие деньги, ни за какие золотые дворцы я не осталась бы на чужбине! Самый дорогой для меня праздник – День Победы. А после войны… Голодали, холодали, много работали. Надо было работать – город был разрушен на 90 процентов, и надо было рожать детей. Этим и занимались… За могилой художника уже некогда было смотреть. А потом, уже как «появился» Шагал, когда о Пэне заговорили, что он учитель Шагала, на кладбище стали приходить разные делегации, комиссии, заграничные гости. И я часто показывала дорогу к могиле художника», – личные и «свидетельские» переживания в рассказе Е.Макаровой переплетаются так же естественно и живописно, как лютики и васильки в венке из полевых цветов. – Елизавета Макаровна, а с работами художника, могилку которого вы так бесстрашно прятали от немцев, вы были тогда знакомы? – Я училась в школе №20, и после смерти Пэна нас водили на экскурсию в его галерею. Помню большой зал, всюду картины. В 10 лет, конечно, мы не сильно понимали в этом. Посмотрели и все. Тогда его и не очень-то пропагандировали…
– А что еще вам запомнилось из «жизни», если можно так сказать, старого кладбища? – Постоянно раскапывали генеральские могилы – Воронова и Рихтера (Александр Воронов (1809-1898) – генерал-майор; Александр Рихтер (1834-1896) – генерал от инфантерии, герой русско-турецкой войны, участник Крымской войны, командир 16-го армейского корпуса – «ВП»). Лет 20 назад над могилой Рихтера еще был склеп. И вандалы все думали, что там зарыт какой-то клад, лазили, копали… В 1990-х годах на разрытой могиле даже нашли кусочек зеленой материи от обмундирования. Потом склеп, чтобы отвадить вандалов, убрали. Еще помню, как в войну хоронили заместителя бургомистра Витебска Льва Брандта, которого убили партизаны. Мы очень боялись, но все же прибежали на кладбище. На похоронах Брандта было много полиции. Потом рассказывали, что в отместку за него немцы расстреляли много мирных жителей. Но вот что интересно: кто и как стер ее с лица земли – неизвестно, но после войны могилы Брандта уже не было. Кстати, позднее подпольщики расквитались не только с помощником бургомистра, бывшим витебским учителем Л.Брандтом, но и с его сыном – главным редактором газеты «Новый путь», ярым сторонником оккупационного режима Александром Брандтом. Как свидетельствуют исторические источники, сын помощника бургомистра тоже был похоронен на Семеновском кладбище. Но даже после смерти он нарушил права горожан: подготовка места для его могилы потребовала переноса останков ранее похороненных людей. …Памятник учителю Шагала неожиданно прост: обычный постамент из розово-черного гранита, на нем – бетонный бюст. На надгробной плите – палитра с кистями и надпись «Художник Юрий Пэн. 1851-1937». Несколько искусственных цветочков. Бетонное изваяние подпорчено дождем и снегом. И каменные глаза Юрия Моисеевича смотрят на нас как-то уж чересчур печально и строго. На деревьях зловеще кричат вороны, ветер нервно рвет ленты на траурных венках на соседних, современных, могилах. Рядом с художником – много заброшенных захоронений, поросших молодой кустарниковой порослью и высоким сухим бурьяном. Памятник Пэну открыли в 1992 году. С той поры скульптор Александр Гвоздиков трижды делал бюст художника. Сначала отлил его из бронзы, но вандалы разрубили бюст топором. Потом – из алюминия, однако его украли. Скромный бетонный Пэн варваров, к счастью, не привлекает… А для Елизаветы Максимовны памятник художнику за столько лет «соседства» стал родным. И у человека, который «защищал» Пэна от фашистов, есть особое право на собственное мнение, какими должны быть посмертные почести для живописца и педагога, прославившего Витебск во всем мире: – Желательно, чтобы поставили ему хороший памятник. Чтобы это был действительно монумент, а не бюст. Оградку надо поставить маленькую, выложить все плиточкой. На лестнице, что ведет на кладбище, надо установить перила. А главное – сделать подъезд к кладбищу, заасфальтировать эту вечно грязную дорогу перед лестницей. А то люди постоянно в лужах тонут. Даже стыдно перед заграничными гостями, которые приезжают к Пэну. Это же несложно сделать: заасфальтировать каких-то 30-50 метров. Если у властей города нет средств, можно объявить благотворительную акцию по сбору денег среди населения. И горожане, думаю, откликнутся. А то помнить Шагала французы помогают, а его учитель –забыт… Хорошо хоть, кладбищенские смотрители стали убирать могилку Пэна, а то раньше на ней всегда бурьян рос. Теперь стали как-то смотреть. Прошлым летом смотрю: мужчина и женщина какие-то красят Пэну головку… Уже укладывая в сумку свои диктофоны-блокноты, спрашиваю у Елизаветы Максимовны, не страшно ли жить рядом с «городом мертвых». – Кладбища не страшно – страшно живых. Все дороги в моей жизни шли через это кладбище, даже на танцы в молодости через него бегали… Я уже 25 лет как вдова, и часто прихожу сюда к мужу. Кроме супруга, тут лежат родственники по его линии и зять – офицер-афганец. На Радоницу на Старосеменовском всегда много народа. И в этом году опять люди придут – нельзя убрать у народа то, что в его душе… Справка «ВП»: Старосеменовское кладбище (первоначальное название – Семеновское) – самый старый из сохранившихся в Витебске городских некрополей. Расположено по улице 7-я Полоцкая. Возникло не позднее середины XIX века (сохранилось одно из старейших захоронений – дворянина Михаила Студзинского, умершего в 1852 году). История этого некрополя – яркий пример межконфессиональной толерантности: в 1909 году городские власти выделили расположенные рядом друг с другом участки земли для военного, православного и лютеранского захоронений. Со временем все три кладбища слились в одно. Перед входом на главную аллею лютеранской части сохранились остатки кирпичных ворот XIX – начала XX вв. На надгробиях лютеран надписи на немецком языке, которые довольно отчетливо читаются и век спустя, как например: «Hier ruht in Gott unser vielgeliebter Vater Johann Becker ceb. 6 August 1840 gest. 6 April 1895» («Здесь покоится с Богом Йоханн Бекер, родившийся 6 августа 1840, умерший 6 апреля 1895 г.»). На Старосеменовском кладбище похоронены: мать известного латышского поэта Яниса Райниса Дарта Плиекшане (1828-1899), потомки витебского кондитера и владельца гостиницы Христиана Брози, родители Героя Советского Союза лётчика Александра Горовца, участники подпольной группы Лидии Березкиной, повешенные фашистами в 1942 году, экипаж самолёта Ил-76, потерпевшего катастрофу в Витебском районе в 1979 году. Официально Старосеменовское закрыли для захоронений в 1972 году, однако здесь есть могилы, появившиеся позже. Судя по свежим еловым лапкам, которые корреспонденты «ВП» увидели на кладбищенской аллее, последнее пристанище горожане находят здесь и сейчас…
читать все новости Витебска >>>
|
