ФЕЛИКС ГУМЕН:«КУДА Я ПОПАЛ?!»

Имя, а вернее, уникальное явление – Феликс ГУМЕН – ассоциируется в первую очередь, с мастерством и талантом, вслед за этим – с честностью, прямодушием в сочетании со смелостью и независимостью. Выдающийся витебский акварелист 28 марта отметит своё 70-летие.

В художественной среде Гумен хорошо известен как автор многочисленных акварельных серий, среди которых портреты, натюрморты, пейзажи, посвящённые Витебску, абстрактные работы. В вузах, художественных школах по произведениям Гумена обучают молодёжь.

Обладатель почётного знака Министерства культуры Беларуси, медали за заслуги в изобразительном искусстве, городской премии «Созвездие муз», Феликс Гумен ещё хорошо известен тем, что по любому вопросу – будь то искусство или какая-то социальная проблема – имеет своё мнение и не боится его высказывать.

Согласившись на интервью для «ВП», Феликс Фёдорович ответил на несколько вопросов и раскрыл некоторые малоизвестные страницы своей биографии:

– Родители мои из Приазовья. Мать – фельдшер, отец – военный. Когда я родился (28 марта 1941 года), родители жили в Амурской области на границе с Китаем. Там стояли войска. Когда началась война, отца перебросили под Ленинград. Он попал в блокаду, был ранен. После ранения его назначили комендантом в селе Преображенка Лужского района. Он съездил на Дальний Восток и привёз семью. Так с 1943 года мы жили под Ленинградом – родители, я и двое братьев.

– Феликс Фёдорович, какие самые яркие впечатления детства?
– Как-то отец с ординарцем глушили рыбу на реке Луга. Там стояла батарея «Катюш», и остались разбитые ящики и заряды «Катюш» – фосфорные шарики красные и белые. Мне было три года. Мы плыли на лодке, отец зацепил шарик веслом, и я его потихоньку спрятал в карман. А фосфор от «Катюши» плавится и загорается при температуре человеческого тела… В общем, я вспыхнул. Меня опустили в воду и так дотащили до берега, потом раздели, одежду отбросили и стали со всего тела выбирать пинцетами фосфор. Я получил сильные ожоги. Обожглись и фельдшер, и отец. Меня отвезли в ожоговое отделение Ленинградской больницы, и я умер (была клиническая смерть). Но меня вернули с того света. Год я пролежал в больнице, заново учился ходить. А потом отец поехал учиться в Московскую военную академию.

– И Вы переехали в Москву?
– Да. В Москве я учился в школе. После окончания академии отец попросился в Кушку, в погранвойска. И мы жили на границе Туркмении с Афганистаном. Это был рай земной: фрукты, виноград, арбузы, гранаты, дыни, цветы. Когда у меня спрашивают, откуда у меня в работах такие яркие цвета, говорю – это впечатления детства. Кстати, отец прекрасно рисовал. Я тоже в детстве любил рисовать. Последнее место службы отца было в Волковыске Гродненской области. Там я окончил школу. Оттуда семья переехала в Минск.

– Что повлияло на выбор профессии?
– После школы я не собирался быть художником, а пошёл на мотовелозавод. Работал, делал по две нормы, хорошо зарабатывал. К тому же занимался борьбой, стал даже чемпионом республики, и меня без экзаменов брали в физкультурный институт. Но мать была против... У меня был друг, который поступил в Минское художественное училище, и я последовал его примеру.

– А как Вы оказались в Витебске?
– Нам предложили перевестись на худграф Витебского пединститута, чтобы получить сразу высшее образование. А я ведь хотел самостоятельности, хотел быть подальше от родителей… Так в 1958 году я оказался в Витебске.

– Ваше первое впечатление о городе?
– «Куда я попал?!» Было впечатление, что я попал в какое-то жуткое место. Город был полуразрушен: остатки соборов, развалины, и среди всего этого ходят трамваи. Первый человек, которого я встретил на крыльце худграфа (тогда корпус располагался на ул. Чехова), попросил помочь ему вкатить мотоцикл на крыльцо. Потом оказалось, что это был Валентин Константинович Дежиц, мой будущий учитель.

– У кого еще Вы учились?
– Учился у Дежица, Столярова, Кликушина, Генеральницкого. Нам разрешали делать то, что мы хотим. Программ тогда никаких не было, был «регламент». В Советском Союзе было ничего нельзя. Диплом нужно было писать только маслом и только на тему «Труд советского человека». А я всегда любил акварель, писал ею как маслом. И пошёл вразрез: добился разрешения сделать диплом в акварели. Мне говорили «нельзя», а я спрашивал «где написано, что нельзя?». Нельзя было тогда преподавателям носить бороду, а я студентом её носил. Когда стало «можно», я побрился. И вот впервые за всю историю художественного образования бывшего Союза я защитил диплом в технике акварели. С тех пор все выпускники художественно-графических факультетов получили возможность писать и защищать свои дипломные работы в той технике, которая им больше по душе.

– Феликс Фёдорович, а чем Вас привлекла акварель?
– Акварель можно открывать бесконечно, с точки зрения техники она очень богата. Полюбил я акварель ещё и поневоле, потому что женился на первом курсе, и от масляных красок в маленькой квартире можно было задохнуться. Жили вчетвером на восьми метрах.

– Как всё складывалось после института?
– После института работал в Лиозно, потом в Полоцке, Новополоцке – в нескольких школах одновременно. Работая в школе, первым из всего худграфа вступил в Союз художников (у меня были уже международные выставки). Единственный беспартийный, я возглавил Витебское отделение Союза художников. Первым вступил в Союз  (Феликс Гумен вступил в Союз художников СССР в 1965 году в 24 года – прим. авт.) и первым добровольно вышел из него, потому что понял, что это никому не нужно (в 2006 г. – прим. авт.). В Союз стремятся вступить как в партию, это как купить индульгенцию. Но ни Союз не помогает художникам, ни государство. Когда мы учились, нам ещё помогали – давали материалы…

– … а сейчас?
– Сейчас вообще наплевали на художников. В Витебске художники никому не нужны, с ними никто не считается. Они вынуждены работать за свой счёт, к ним относятся как к крепостным. Никто не спросил нашего мнения, когда реконструировали площадь Победы. Я ведь работал в облгражданпроекте художником по эстетике застройки, когда закладывался тот сквер. Многие сейчас опускают глаза, проезжая площадь…

– Каким должен быть настоящий художник?
– Настоящий художник должен быть ненормальным, больным (в хорошем смысле) человеком, немного с «сумасшедшинкой». Помимо цвета, это пятно (указывает на картину – авт.) должно что-то нести – какую-то психологическую нагрузку. Должно впечатлять, потрясать, привлекать, запоминаться.

– Феликс Фёдорович, что бы Вы сказали тем, кто хочет связать свою жизнь с профессией художника?
– Это «камикадзе». Из тысячи студентов один станет художником. Но учиться этому полезно всем, потому что все люди немного художники, иначе бы они не воспринимали красоту.

Сейчас в Художественном музее работает выставка акварели Феликса Гумена «Радость цветения», а в конце марта здесь же откроется большая экспозиция, которая продолжит ретроспективу юбилейных выставок художника.

Татьяна СОЛОВЬЁВА, «ВП»

читать все новости Витебска >>>